Судите сами. Вот несколько наблюдений из моей лесной жизни.
Мне по почте пришли из питомника племенные пчелиные матки, каждая со свитой из десятка рабочих особей. Кавказская порода, популяция — высокогорные менгрелки. Экстерьер серо-белесый, очень отличается от моих черно-желтых метисок, отличить легко издалека.
При пересадке из пересылочных боксов в подсадочные клеточки одна из рабочих пчел свиты вырвалась на волю и забилась на окне. Закончив пересадку, я снял ее с окна спичечным коробком и выпустил на улицу, посчитав, что потеря одной пчелы в свите роли не играет.
Сходив на пасеку (150 м за густой лесополосой) и подсадив маток, я вернулся к дому завтракать и обратил внимание, что выпущенная пчела летает вблизи того места, где ее выпустили, и характерно для деморализованного, но неагрессивного состояния жужжит. Поведение характерное. Ее привезли за две тысячи километров, куда лететь она не знает, и отлететь от места, где выпущена, боится, в надежде сориентироваться и найти колонию, без которой гарантированно погибнет в течение нескольких часов. Позавтракав, вернулся на пасеку.
Придя обедать, снова заметил мою пчелу. Нервозность увеличилась, иногда она кормилась на окрестных цветах, но отлетала не дальше 4 метров от того места, где ее выпустили. Иногда она подлетала и ко мне. После обеда, когда я мыл руки под уличным умывальником, чтобы идти на пасеку, я снова обратил внимание на эту пчелу. Тон жужжания максимально панический. Что совершенно естественно, биохимический дисбаланс без окружения сородичами в ее организме подходил к гибельному пределу. И вот тут началось. Она принялась за меня. Садилась на голову, на нос, на плечи. Никаких признаков агрессии, только жалобное деморализованное жужжание. Достала. Я ей (не отмахиваясь, не проявляя к ней агрессии) эмоционально так сказал: «Слушай, ты мне уже надоела, вон там пасека (показал пальцем), лети, впрашивайся в любой улей, тебя примут, сама знаешь (есть у пчел соответствующая процедура иммиграции).» Пчела тут же пролетела в сантиметре вдоль всей указующей руки, взяла направление и ушла в сторону пасеки. Вот с этого момента я стал к поведению пчел приглядываться повнимательней…
Весной много клещей. Неоднократно мелкие птицы подлетали к людям и давались в руки, чтобы те их избавили от этих паразитов.
Ранней весной достают синицы – охотятся на пчел, пользуясь, что на холоде пчелы малоподвижны. Человека практически не боятся. Но однажды я принес на пасеку пневматический пистолет. Синиц мгновенно как ветром сдуло. Хотя я не сделал ни одного выстрела, и пистолетов они практически гарантированно не видели. До ближайшей деревни 10 км по прямой, места глухие. Потом неоднократно проверял – реакция всегда одинаковая. После заметил. Если идешь по лесу без ружья — птиц много и подпускают близко. С ружьем – лес как будто вымер. Разница очень заметна.
Как-то взял улей, а под ним оказалось гнездо мыши полевки с выводком. Мышата розовые, слепые. Я взял его и выбросил в траву на краю пасеки. Через несколько минут прибежала мамаша. Крупная. Глядь – ни укрытия, ни детей. С мышью истерика. Она кинулась ко мне (я работал метрах в пяти от места). Подбежала к самым ногам, задрала голову кверху, смотрит на меня и жалобно пронзительно пищит. Я сходил, принес ей гнездо, она перетаскала детенышей в безопасное место. Выпросила. Самоотверженность должна быть поощрена.
Селективность агрессивного поведения пчел
Когда работал с пчелами, неоднократно замечал. Если ведешь себя адекватно, то никакой агрессии к тебе они не демонстрируют. Можешь зачерпывать и отодвигать их скопления с сота голыми руками, они только лапами машут и бегают по соту, ни одна даже жала не выставит. Однако тут же если подлетела муха за медом – вчетвером на нее кидаются. То есть дело явно не в «миролюбивом настроении семьи в данный момент». Версия а-ля Вини-Пух, что они не воспринимают тебя как существо, вторгшееся в их жизнь (типа «я тучка, я вовсе не медведь»), тоже не состоятельна. Когда они агрессивны, то прицельно бьют по твоим самым уязвимым местам (прилегание одежды к коже в складках). То есть они не просто четко идентифицируют тебя, как объект, но как объект с вполне понятной им структурой уязвимости.
И более того. Если ты делаешь все правильно по технологии, то есть объективно работаешь на пользу колонии, то ни малейших претензий к тебе они не имеют. Но как только делаешь технологические просчеты, то тут держись. В этот момент нужно все бросить и подумать, в чем ты ошибся. Исправишься – агрессия тут же прекращается. То есть создается впечатление, что колония четко понимает, что ей нужно и управляет тобой как средством реализации ее потребностей.
Мой сосед всегда удивлялся, как же так. Пасеки рядом, пчелы одинаковые, но мои всегда спокойные, а его – агрессивные, из дому выйти невозможно.
А вы говорите, голые инстинкты, рефлексы…
Олег Новоселов
